Форум » Южное крыло » Буфет » Ответить
Буфет
Архивариус: Здесь, как и в большинстве помещений Дома, все изменчиво - меняются размер, освещение, конфигурация. Даже структура стен. Порой они из цельного камня, порой - это бетон, покрытый краской. Порой - темное стекло, за которым клубится странная дымчатая субстанция, которая плавно принимает оттенки всего видимого спектра. Иногда стены и вовсе задрапированы различной тканью. Но не стоит уподобляться Полонию и прятаться за портьерами. Единственное, что неизменно в буфете - это камин и стойка бара. Камин меняет вид и форму, но наличествует всегда. То же и с барной стойкой, которая порой то похожа на некий древний алтарь, а то производит впечатление выкидыша хай-тека. За стойкой - таково свойство Дома - постаравшись, можно найти любую еду и напитки. Важно лишь правильно сформировать желание. Постоянна и обслуга буфета - это мелкие гремлины, которые как-то случайно появились тут, да так и прижились. Обладатели довольно пакостного характера, они тем не менее поддерживают вверенное им помещение в относительном порядке. А порой даже выполняют пожелания посетителей.
Ответов - 183, стр:
1 2 3 4 5 All
Ланселот: Зашел в паузу что-нибудь выпить. Огляделся. Посмотрел, как стены окрасились сумерками, провел, словно исследуя то ли мир, то ли себя, по стойке. Открыл себе бутылку пива, устроился перед камином.
Тод Трауман: Зашел, раздал задания стайке гремлинов, и через минуту в камине заполыхало пламя, вспыхнули свечи, разгоняя полумрак, перед камином, на ворсистой шкуре возникла гора подушек, на которые и опустился, протянув пальцы к огню. - Темное? - кивнул на пиво вместо приветствия.
Ланселот: Смотрит на то, как споро бегают гремлины, как вспыхивают свечи, глянул, как блики огня играют на темном стекле бутылки. Улыбнулся. Свесился через подлокотник, покачал головой отрицательно, показал бутылку: - Нефильтрованное. Могу поделиться, но прихватил только одну.
Тод Трауман: - Поделись, - кивнул согласно и вдруг улыбнулся. Похлопал ладонью по подушкам рядом с собой, и, маскируя жест, сделал вид, что просто взбивал получше. - Придешь посидеть рядом? Отсюда совершенно другой ракурс.
Ланселот: Посмотрел внимательно, как выбивают из подушки пыль. Или делают ее мягче. Или дают оценить, насколько добротно она сделана. Рассмеялся негромко и, всунув бутылку в руки Тоду, перемахнул через подлокотник, оказавшись на шкуре. - Хороший ракурс, - кивнул, устраиваясь. - Но мне все покоя не дает мой черный человек. Задумчив.
Тод Трауман: - Рассказывай, - кивнул, сделал большой глоток. В огне шныряют саламандры. Маленькие, юркие, любопытные. Высовывают мордочки из огня.
Ланселот: Вслепую протянул руку за бутылкой, смотрит не отрываясь на танец саламандр, пытается найти в нем нечто для себя символическое. Пока не выходит. - Я думаю, о чем пьеса, которую мы с тобой решили написать. Помнишь, в гримерной на табурете осталась тетрадь? Я помню ее. Иногда мне кажется, что там сами собой могут появляться строчки. Но о чем наша история? О поиске, о небытии, о бессмысленности всего сущего, о силе духа человека, о силе... - сделал паузу, улыбнулся, - интереса Смерти? Откинулся на подушки, все так же неотрывно смотрит на танец. - Для меня вопросы - они как призраки невинно убиенных душ. Не оставят в покое, пока не получат удовлетворения.
Тод Трауман: - Вот упертый, - отдал бутылку, хмыкнул невесело. - Мне иногда кажется, что эта сущность подходит тебе намного больше, чем ты сам считаешь. Есть мяч и надо продавливать все на пути к нему. Два зверька в камине прыгают по одному большому полену, стреляют яркими искрами. - Я не хочу бессмысленности всего сущего. Я уже устал от этой бессмысленности. Я хочу жара, страсти. Понимаешь? Не праздный интерес, а то, как вспыхивает дерево от прикосновения огненной ящерки.
Ланселот: - Не будь я упертый, я бы не довел дело до конца и не пытался бы маниакально найти ту или иную дверь. Это неотъемлемая моя часть, - смешок. Потом сморгнул едва ли не растерянно, одновременно отпивая. - А какая именно сущность? - непонимающе смотрит, но потом переключился: - Жар и страсть... О, господин Трауман! Я ищу выход у тебя в доме и в своем сознании с огромной страстью. А то, что от жара не воспламеняются стены - то это лишь потому, что тело мое лежит в коме и температура его чуть выше, чем у трупа. А ты пока только наблюдаешь за моими метаниями. Но мы ставим пьесу. Мы пишем ее. Это история. И вот сейчас я не могу сказать одной фразой, о чем эта история. Вот что не дает мне покоя.
Тод Трауман: Чуть заметно скривился на это пафосное "О". Подавил желание взъерошить шевелюру, отвлечь от пафоса, вместо этого провел костяшками по скуле, легко, невесомо, и отобрал бутылку. - А ты хочешь конкретики?
Ланселот: Заметил, как покривился, проявил несвойственную обычно проницательность, наклонился ближе, вручил бутылку обратно. Почти уперся лбом в лоб. Но только почти. - Это не пафос, это ирония. А для пьесы - да, хочу. Обязательно. Если бы я просто жил там - вот как сейчас с тобой сижу здесь. Или вот как я встаю каждое утро в этом костюме, - развел руками, показывая, - то обошелся бы и без конкретики. А у пьесы должна быть идея. Иначе это замок на песке. Или я чего-то не понимаю?
Тод Трауман: Не выдержал, положил ладонь на затылок и все же коснулся лбом лба. - Сейчас все наоборот. Ты меня дразнишь. Разжал пальцы, как и не было мимолетного порыва. - Какой именно конкретику ты видишь? Что для тебя основа? Потому что для меня основа это страсть. Желание сломать грань.
Ланселот: Уперся лбом, выдерживая давление ровно столько, чтобы ни один не сдвинулся с места. - Немного, - согласился. И уселся удобнее, как если бы ничего и не было. - Основа пьесы это идея, - повторился. - Ну вот о чем мы будем рассказывать историю? Страсть - отлично. Но что со страстью? Что она может сломать грань? Что страсть может преодолеть все - стоит только ей поддаться полностью? Что страсть сильнее рассудка? Что рассудок в принципе ничто? Или это вопрос о том, что такое - страсть? Что она делает с человеком. Или с кем-то, кого воспринимают человеком. Посмотрел на собеседника. - Я даже здесь зануден. Но мне можно, тут я немного вне роли, - улыбнулся, пьет пиво.
Тод Трауман: - Знаешь, - ухмыльнулся невесело, - иногда мне и правда хочется тебя убить. Но тогда я буду не Смерть, а убийца. Ты спрашиваешь, я спрашиваю. Почему я отвечаю, а ты нет?
Ланселот: Погрустнел, отставил бутылку. - Тогда я хочу, чтобы ты меня убил. Все будет просто. Хотя бы потому, что ты несправедлив в замечаниях. Я отвечаю. И спрашиваю снова. А ты отвечаешь, маскируя свой вопрос. Я не знаю основы. Я перебрал для тебя те варианты, которые для меня возможны. А есть и другие. Надо выбрать и определиться. Ты хочешь, чтобы я выбрал за нас обоих?
Тод Трауман: - Тогда я отвечу. Я хочу узнать и показать, что может сделать страсть. Как она может изменить. И как может сломать границу, выйти за которую для себя не почитал возможным.
Ланселот: - Вот! - ткнулся кулаком в бутылку, словно чокаясь. - Спасибо тебе. Правда. Поднялся, протянул руку. - Мне пора. Пойдешь со мной?
Тод Трауман: Хмыкнул только, поднимаясь. И вместо предложенной руки приобнял за пояс. Щелкнул пальцами, заставляя одну за другой гаснуть свечи. - Пойдем, - кивнул.
Кот Мебиуса: Пришел, вспрыгнул на бархатное кресло с гнутыми ножками и дубовыми подлокотниками, пару минут выбирал положение поудобнее, в конце концов устроился, обернулся хвостом, придремывает.
Каланте: Уважаемые господа, тут живые водятся? Продается картина Возвращение блудного сына. Стартовая цена - рюмка горькой. Ну не дорого ж, ей богу.
Кредис: - Какими судьбами, - улыбается. - Рюмку и сами можете взять, тут содержимое бара подпадает под определение "халява". Еще предложения будут? Да, кстати, был бы рад вас именно что лицезреть. А то один только голос - скорее уж привилегия графа.
Кот Мебиуса: Созерцает оживление с кресла, жмурится сонно, качает головой приветственно.
Кэлпи: Пришел выпить чаю, чем и занимается вдумчиво. Разогрел большой чайник, заварил чай с травами и кусочком высушенной апельсиновой корочки, дождался пока настоится, налил чашку и сел пить. Чуть морщится от головной боли.
Грегори Эндрю: Вошел как обычно - через дверь. Присел рядом. Протянул руку молча, коснулся виска Джулиана. Чуть погладил. - Вечера. А мне? - кивнул на чайник.
Кэлпи: - И тебе. Хочешь чаю? Улыбнулся, не поворачивая головы, прикрыл глаза на миг. Потом поднялся, выталкивая себя из кресла и из апатии тоже. - Только смотри, - грюкнул кружкой, - он с травками, с апельсином. Сахару положить? Или с печеньем будешь? Может с бананом сушеным? Достал блюдце сушеных бананов - шикарная закуска для травяного чая. И не поспоришь. В мелочной обыденной суете, неторопливыми движениями стряхивает с кистей накопившуюся усталость.
Грегори Эндрю: - Хочу. Оперся о стойку локтями, наклонился вперед, смотрит за тем, как готовят чай, чуть щурится, не скрывая, как хорошо вот прямо сейчас. Оттого что все идет именно так. - Нет, не надо сахар. Крекеры есть? Бананы? Попробую. С подозрением косится на бананы - давно не пробовал, забыл уже. - Черт, как давно это было, - говорит в пространство, на автомате полез за сигаретами, крутит в руках пачку, то открывая, то закрывая.
Кэлпи: - Что давно? - не отрываясь, - Бананы? Или крекеры? Неторопливо, несуетливо проводит инспекцию шкафчиков, зная, что если захотеть крекеров, то они рано или поздно найдутся. Обнаружил пачку мелких круглышей где-то за банкой с сухофруктами и коробкой мармелада. Сыпанул щедро в тарелку. Вернулся с крекерами, бананами и чаем. Устроился обратно, ухватил банан. - Все для счастья. Так, по мелочи. Кинул на стол пачку и зажигалку. Чтоб было.
Грегори Эндрю: - Ты. Рассмеялся негромко, пошуршал крекерами в тарелке, прежде чем выловить один и захрустеть. - Делаешь чай. Добавляешь туда кучу всякой разной хрени. Помню, как ты как-то похоже делал кофе. Я скучал по этим временам. Открыл наконец пачку, вытянул сигарету, зажал в зубах, прикурил, не стал тушить огонек, протянул через стойку, смотрит вопросительно - мол, будешь?
Кэлпи: - Сейчас не хочу кофе. Хочу чаю. Кивнул, протянул руку за прикуренной сигаретой. Перетасовал пепельницу, блюдца, чашку. - А вообще мне нравится это делать. Просто не то настроение наверное было. Или вообще не было.
Грегори Эндрю: Отдал сигарету, прикурил вторую затянулся. Попробовал чай, выпил сразу полкружки, похрустел еще одним крекером и только тогда взял банан. - Никогда тут не пробовал твой чай. Разнообразие, - пыхнул дымом. - А мне нравится смотреть, как ты это делаешь. В этом есть какое-то ощущение правильности. Сложно определить точно.
Кэлпи: - Правильности? Почему? Задумчиво взглянул на бананы, потянул еще один. Тиснул в сладкие от банана губы фильтр, глотнул дыму, как аквалангист перед погружением. - Именно в мельтешении на границе зрения? - усмехнулся, смыл чаем и сладость и горечь табака. Глотнул еще.
Грегори Эндрю: Откусил задумчиво банан. Сладкий. Запил второй половиной чая из кружки. - Еще есть? - смотрит с надеждой. Качает сигаретой, смотрит, как дым плетет что-то замысловатое. Формулирует. - Нет. Именно в устройстве мелочей для счастья, как ты сам сказал. Здесь есть какая-то дурная тонкость. Затянулся задумчиво, выпускает дым небольшими порциями. - В принципе ты можешь сделать что-то сам. И тогда это будет из разряда удовлетворения потребностей. Но кто-то может сделать какую-то мелочь для тебя. И это будет из разряда мелочей для счастья. Путано получилось, - кивнул сам себе. - Но другой формулировки мне пока не найти.
Кэлпи: - Философ, блин, - хмыкнул, лениво потянувшись за чайником. Подлил чаю, подвинул кружку. - Не нужны мне и горы златые, не нужен и кофе из автомата. Курит задумчиво, гоняет пальцем по тарелке крекер. - Мелочи они вообще штука загадочная. То они мелочи, а то без них никак и игрушки бракованные...
Грегори Эндрю: - Повторюсь, - с философским видом дымит. - Ты сам сказал, что мелочи для счастья. А счастье... в общем это тебе не гм... - закашлялся. - В общем, не оно. Взял кружку, пьет с видимым удовольствием. - Вкусно. А я уж думал, под шумок опять аппарат поставить, - улыбается.
Кэлпи: - Поставь, - сделал независимое и невозмутимое лицо. - Только я их не люблю. Очень. Откинулся в кресле, уложил голову на спинку, разглядывает потолок щурясь. - А для счастья обычно они и нужны, мелочи... Что странно.
Грегори Эндрю: - Поставлю. Может быть. И может быть, ты снова его раскурочишь. Разе что выберешь иной способ. Навалился на стойку, допивает чай. Затушил окурок. И накрыл ладонь своей. - Черт его разберет, что нужно. В моем случае и правда - черт разберет...
Кэлпи: - Буду чертом, который разберет твой автомат? - фыркнул насмешливо, сжал пальцы, зевнул, прикрывая рот ладонью. - Пойдем спать? Мне пора уже.
Грегори Эндрю: - Почему нет? - расхохотался. - Было бы интересно посмотреть на сам процесс. Вот видишь, ты меня уже искушаешь на поступок. А именно на то, чтобы поставить этот долбаный автомат. Отставил чашку, встал. - Мне тоже. Пойдем.
Каланте: - Ой... - в легком покраснении, - ну ладно, тогда я ее сюда поставлю, над камином... Рембрант все же. Опять же не с пустыми руками из командировки. Улыбнувшись, отделался от картины и подобрался к бару, где и разжился рюмкой, а в придачу к ней и бутылкой, потому как ночь длинна. Уселся на высокий барный стульчик, осматривается в прибывшей компании. - Приятно видеть оживление в питейном заведении... какие новости? Как поживает форум?.. и, кстати, как прошла премьера? надеюсь аншлаг. В последнем утверждении таки затаилась мышкой ирония.
Кэлпи: - Как-то я всех искушаю, - улыбнулся, - пойдем. Открыл дверь и едва уловимо касаясь спины, вышел вместе с копом.
Кредис: - Премьера идет. В процессе, - улыбнулся. - Как и жизнь форума, впрочем. И спасибо за украшение буфета.
Каланте: - Замечааательно.. - тонкие губы растянулись в улыбке, - Приятно находить вещи на тех же местах, где их и оставил. Надеюсь если из буфета я переберусь в зрительный зал, вы, уважаемый режиссер, возражать не будете?
Кредис: - Перебирайтесь, - кивнул. - Отчего ж мне возражать? Встал. - Прошу меня извинить - мне пора идти. Увидимся в зрительном зале. Вернее, я увижу вас.
Каланте: - О, в моем случае никогда не лишне справится о возражениях... но оставим, раз таковых нет. Не смею задерживать, спокойной ночи. Скосился на режиссера, провожая взглядом до входной двери.
Каланте: Вытянул из держалки салфетку и принялся на ней чиркать, сидя в опустевшем баре и побалтывая ногой. Сначала с краю салфетки появилась схематично набросанная шариковой ручкой елочка. Перо закрутилось, почти на месте, описывая бессмысленные круги, покуда Кел размышлял, что же прибавить к елке, и сама собой из синего клубка линий получилась белка, сидевшая головой вниз на стволе, а хвост ее так и ходил ходуном. Белка зацокала, выражая недовольство. Кел тоже поцокал белке и нарисовал еще одну, длинными, легкими прыжками с поджатыми лапками и распушенным хвостом, перебегавшую белое поле салфетки. Остановившись у края она села столбиком на снегу. Ее черные глазки сверкали злобно, а хвост подергивался. "Я не люблю черных белок - они вылитые крысы" подумал Кел, но все равно закрасил белку дочерна, "серые или коричневые гораздо красивее, и хвосты у них пушистее". Но эта белка точно была черной. Остановившись, он взялся за рюмку, еще не тронутую, и опрокинул в рот одним движением. Потом он еще посидел в баре, разукрашивая свой рисунок крестиками снежинок и грызя ручку. Стрелки часов на стене уже подползали к утру... Кел ушел на рассвете, а на стойке осталась сидеть черная нарисованная белка.
Кэлпи: Взмахом руки превратил буфет в устланную шкурами пещеру, мрачно сел у огня, поддернул манжет и потянулся сигаретой в угли.
Кредис: Осмотрелся с интересом, подвинул себе шкуру, уселся неподалеку от огня. Нашел ветку, подождал, пока разгорится кончик, прикуривает не спеша. - Заказать гремлинам наскальную живопись? - с интересом.
Каланте: Образовался на шкуре, сразу приняв фотогеничную позу. - Не помешаю вашему суровому одиночеству?
Кредис: - Нашему одиночеству - нет, - пыхнул дымом.
Кэлпи: - Доброй ночи, - кивнул пришедшим, откинулся на шкуры, выпустил дым в потолок. - Наскальная живопись очень украсит стены, я думаю. В стиле примитивизма. Что-нибудь незатейливое... Повернул голову. - Если рядом кто-то есть, то это уже не одиночество.
Каланте: - Да, тут об одиночестве уже речь и не идет... Пожмурился на наполняющиеся живыми душами окрестности и улегся на на шкуре ничком, заложив ногу на ногу а потолку бы и вправду росписи не помешали...
Кредис: - В стиле примитивизма, - повторил гремлинам заказ, подтянул ногу, уселся удобнее на камне, курит, смотрит на то, как под когтистыми лапками проступают очертания быка и охотника. У охотника кривые короткие ноги и большие уши с острыми кончиками...
Кэлпи: Вытащил из-под одной из шкур флягу с чем-то остропахнущим корицей и изрядно приложился. - Можно еще мамонтов, издыхающих от ... - задумался над причиной, - глобального потепления. Предложил сюжет, удовлетворен.
Каланте: Изогнув шею, посмотрел на картинку к верх ногами - Не даром говорят, художник всегда рисует сам себя...
Кредис: - Можно, - согласился пространно. Посмотрел на флягу. Порылся в карманах. Извлек нераспечатанную пачку сигарет. Вскрыл. Вытянул фольгу. Сложил веером. Встал, забрал у одного гремлина палку и горшок с сажей. Намалевал в стиле крайнего примитивизма мамонта - вверх ногами. Присовокупил к нему - на пузо - веер из фольги. Веер держится чудом и на честном слове.
Кредис: Услышал реплику о художнике, искренне хохочет.
Кэлпи: Когда в кромешной ночи злой бык копытом стучит и я в небесных огнях бегу от него, злой ветер в острых рогах свистит, и мечется страх, копыт звонкий грохот звезды дробит, и вот Вдали заблистает град — и бык отходит во тьму назад, он чует других и страшно ему. А я под своды дворца вхожу и дух там перевожу, а яростный зверь окунается в тьму. Процитировал вспомнившееся, курит, беззаботно стряхивая пепел на шкуры. - Да, символ глобального потепления берет за живое, - не смог не признать. - А гремлины несомненно похожи.
Каланте: Продолжает наблюдать творческие порывы присутствующих: на неожиданное веселье приподнял прямую, черную бровь. - Господин художник... - вывернутая шея начала затекать, - а позвольте поинтересоваться аллегорическим смыслом веера из фольги? Я как-то не улавливаю.
Кредис: Слушает, как ритмичные отзвуки ускользают прочь - из-под каменных сводов. - Спасибо за лестную оценку. Гремлины на этом тоже поклонились. - И в самом деле достойный ответ на живопись, - улыбнулся.
Кэлпи: - Оно очень... аллегорично, - пояснил и самому себе мало понятную символику, - видимо что-то связанное с углом отражения солнечных лучей, которые оставляют в атмосфере большее количество тепла... Докуривает с сожалением. - Ну, может не стоит ограничиваться одним-двумя шедеврами? Может, что-нибудь еще?
Каланте: - Угол падения равен углу отражения - всплыло откуда-то из остатков мозга, но последнее предложение понравилось - а давайте поиграем в игру... один начинает рисунок и оставляет не законченным, следующий продолжает по собственному усмотрению, и дальше следующий. В итоге посмотрим к чему это приведет.
Кредис: - Аллегория самая простая, - все еще посмеивается. - Мамонт пытался спастись от жары веером из фольги, но не осилил нагрузки и, как видите, скончался. Все по заказу. - Присоединяйтесь в таком случае. Гремлины попробовали свое видение, я тоже. Даже возникла мини-дискуссия о живописи. Например вот тема возвращения с охоты с добычей не раскрыта. Или встреча с хищником.
Кэлпи: - Идея хорошая, - придремывает вытянувшись на шкурах, - но, боюсь, я ее воплотить в жизнь смогу несколько позже. Откровенно устал. Извиняющесь кивнул и укрылся шкуркой полегче. - Может, встреча хищника с хищником?
Каланте: - Он бы еще тазиком в бане спасался от пара... - проворчал, вворачивая шею на место и ставя мир обратно с головы на ноги, - давайте тогда я начну. Потирая шею принял положение на карачках и подполз к чистой стенке, благо он рядом. Взял у гремлина сажевую кисть, почесав черенком в затылке для стимуляции творческих процессов. В результате на стене получились две долговязые, длинноногие фигуры одна за другой. На плечах у них лежала палка. С палки свешивалось животное, отдаленно напоминающее парнокопытное, а-ля антилопа. - Вот. Добыча.
Кэлпи: Нашептал что-то гремлину и тот ответственно намалевал рядом торжествующе прыгающие палочки и овалы изображающие собаку.
Кредис: - Это же мамонт. Вот и вымер, как известно. Развел руками. Осмотрел произведение. - Похоже, - прокомментировал. - А из рогов потом сделают первую в мире лиру. Вероятно. А может быть и нет. Может, приспособят для сушки шкур. Кивнул уставшему, присел рядом, выбросил окурок в огонь. - Красочных снов. Раз уже речь зашла о живописи. Поднялся. - Увы, я не могу продолжить картину - мне уже пора. Доброй ночи. Затушил сигарету, помахал рукой присутствующим и исчез.
Каланте: Кел проследил за дистанционным рисованием забравшегося под шкуры искривив в полу улыбке кончик губ. Овалы весело прыгали вокруг туши на палке... как вдруг... издав тихое "ой", он указал на рисунок. Тонкой струйкой из надломаной шеи антилопы на каменный пол потекла кровь все же шея не прошла даром
Каланте: и то верно... лучше завязывать, неизвестно к чему оно может привести Подумал, оглянувшись на попрощавшегося режиссера. - И вам глубоких снов.
Кэлпи: - Добрых снов, - кивнул. Любуется жертвенным животным. - Хорошая идея. Теперь можно рисовать в два цвета. Избранный гремлин ткнул палкой в натекшую кровь и добавил штрихов, делая рисунок черно-красным.
Валет Кубков: Зашел, полюбовался на "наскальную роспись" Вспомнил о красных и черных "быках" из испанских пещер. Сел у огня. - Доброй ночи.
Каланте: - Мне как-то жуткова-то ночью в пещере рисовать кровью... я суеверен, как и любой итальянец. Поежившись отодвинулся от рисунка подальше, накинув шкуру на плечи. Но изображение, теперь бликующее маслянистыми полосами, так и притягивало к себе взгляд.
Кэлпи: - Доброй ночи, - поприветствовал из-под шкуры и даже выпростал руку с флягой. - Найдете кубок, Валет? Повернулся к почти живому теперь быку и темным его глазам. - Ночь в пещерах требует рисунков кровью, - улыбнулся, - заставляет жить острее и ярче.
Валет Кубков: Невозмутимо достает старый мятый с одного бока оловянный стакан для встряхивания "костей", протягивает к фляге. - Кровью рисовать эффектно, но недолговечно, кажется предки использовали копоть, глину, белок птичьих яиц и сок ядовитого сумаха. Кровь наверное тоже добавляли.
Кэлпи: - Я, признаться, в живописи не силен. Признался, откупорил флягу, плеснул в олово стакана, сам приложился из горла. - Знаю, что что-то надо растереть, с чем-то смешать и нанести на поверхность. На этом, то есть на поверхности, мои знания и останавливаются. Очень... поверхностные потому что.
Каланте: Цыганские черные глаза съузились под растрепавшейся, жесткой копной волос. - Дурной это знак, дурной... опасные игры. Помялся, прислушиваясь к извивающимся в груди инстинктам, втянул резко запахнувший смертью воздух пещеры. - Пойду я пожалуй, - встал - завтра рано вставать. Пояснил тщательно безразличным голосом, чтобы ни кто не подумал чего, что он боится. - Приятных снов, господа. И вышел не оглядываясь на рисунок.
Валет Кубков: задумчиво отхлебнул. - Я тоже не силен. Что-то подсмотрел, о чем то догадался. Не принципиально. Рано или поздно все на свете разотрут и смешают. Взглянул на уходящего, спокойно кивнул - Ежели игра не опасна, то и играть не стоит). И Вам доброй ночи.
Кэлпи: - И снова хороших снов, - кивнул вслед, - опасные игры от безопасных отделяет очень тонкая грань. Ткнул новой сигаретой в багровые угли, дождался, пока затлеет кончик. - Очень тонкая, - задумчиво. - Я думаю, не только разотрут и смешают, но и непременно нанесут. Иначе, какая ж это живопись?
Валет Кубков: взболтнул крепкое в стакане - Тем лучше. Оттачивает мастерство баланса. Хождение по проволоке. Чем не тренировка? услышал про "нанесут" Ответил, помедлив: - Именно это и есть "живопись". от слова "живо". Но до этого еще далеко.
Кэлпи: - Далеко до живого? Оперся на локоть, полулежа беззастенчиво разглядывает собеседника. Хлебнул еще, больше для того чтоб занять себя и согреть горло. - А какие игры вам ближе? Расскажете?
Валет Кубков: Перехватил взгляд, усмехнулся. Потому что сам не имеет никакого понятия о том как выглядит, точнее какое-то конечно имеет, но мало ли что видит собеседник. - Не до живого, а до "нанесения" на стены. Не люблю увековечивания. У меня аллергия на шерсть Анубиса). Прищурился - Игры? Любые. Только без правил. И до смерти - ну и чуть дальше, можно и не чуть. И чтобы они никогда не заканчивались - одна за другой.
Кэлпи: Разглядывая замечтался об эклектике и наградил собеседника броским антуражем ренессанса и пронзительно серыми глазами в компанию к оловянному стаканчику. Подлил коньяка, отчего-то пахнущего корицей. Выдохнул дым. - Анубиса ощипали как белку на кисти и пишут ими ростовые портреты? Фыркнул в тяжелый мех, сменил позу едва уловимо, откинулся чуть назад. - Не закончатся. Пока мы живы - не закончатся. Потому что как только они закончатся, как минимум я точно помру со скуки.
Валет Кубков: Насчет глаз сказать нечего - мы не ощущаем их цвета, насчет остального "антуража" еще не разбрался, с интересом уставился на собственные пальцы с парой перстней, на обтянутые кальце колени, тронул прядь волос у плеча. Хмыкнул, ничего себе, жить можно. Хотя приталенная "перекидка" неудобна. Тем более под коньяк с корицей - сойдет. - Не знаю. Мы с Анубисом никогда не встречались. Я не дам взвешивать мое сердце. У меня ощущение, что он, собака страшная, жульничает с весами. Думаю, у него блохи. *развеселился* Мертвые блохи. Вторит невозмутимо: - Естественно не закончатся. Так что Вам гарантированно бессмертие.
Кэлпи: Промял машинально мочку, разгоняя застоявшуюся кровь и теребя серьгу. Разглядел темную опушку на серой шерсти шкуры, в которую завернулся по пояс. В общем, сделал почти все, что делают люди, когда ищут мысль, а она не приходит. - Что собака страшная - согласен, работа у него такая, а вот насчет блох не приходилось слышать. Свои источники? Закусил фильтр. - Составите компанию? В бессмертии?
Валет Кубков: Усмехнулся - Источники, до откуда они у меня? Домыслы, фантазии и гнусная клевета. Это моя профессия. Что с меня взять-то. Растянулся на боку, скрестив ноги, и опершись на локоть. - Я бы составил компанию Вам в бессмертии с радостью, но увы, когда бессмертие раздавали, я проспал свою очередь. Ничего, зато жизнь стала интереснее).
Кэлпи: - Ну что взять, вы уже перечислили, - чуть слышно фыркнул, - цитирую: домыслы, фантазии и гнусная клевета. Уже немало. Можно вагон нагрузить и еще останется. Достал откуда-то апельсин и плевать, что эпоха неолита не ведала апельсинов. Чистит его и бросает шкорки в огонь. - Ну, признаться, бессмертие такая штука, с ним никогда нельзя быть ни в чем уверенным. Иной раз как подползет из-за сарая...
Валет Кубков: Перекатывается на живот, щурясь на огонь, болтает ногами, перебирает свободной рукой жесткую первобытную шерсть шкуры. - Берите, мне не жалко). *зевнул* Люблю мех. Он мягкий теплый и греет. Когда была такая возможность спал голым под лисьей и песцовой полостью. Но это пошло. *задумчиво* - Неожиданности даже из под сарая хороши)
Кэлпи: - Почему пошло? Откровенно удивился, протянул разломленный апельсин, угощая. - По моему очень даже вполне себе, - остановился на неопределенной формулировке. - Я тоже предпочитаю сон в похожем антураже. Шелк, конечно хорош, но неимоверно скользок. И либо простыни вокруг тебя, либо ты мимо них... А неожиданности... - улыбнулся быстро, мимолетно, только след на губах оставил, - на них хорошо ворчать, но без них невозможно жить. Но ворчать на них так приятно...)
Валет Кубков: жует дольку, подставляя ладонь к подбородку, ловит капли сока. - Мерси. Сочно. *улыбается* Любите ворчать?
Кэлпи: - Каюсь, - облизал пальцы, украдкой вытер о шерсть, - иногда поддаюсь этому пороку. А вы?
Валет Кубков: - В списке моих пороков - бурчание на последнем месте. Иногда по утрам я люблю бухтеть, но в шутку. Я чаще разговариваю сам с собой или во сне. * извернувшись, садится, обхватив колени и уложив на них подбородок* - Правда с кем я говорю во сне, мне неведомо. Никогда не помню, что мне отвечают.
Кэлпи: - Утренний бухтеж это святое, - согласен, развернулся, думает не предложить ли колени в качестве подушки. Громко думает. - У меня такое было, - кивнул, - меня не помнили. Я и был тем, с которым говорили во сне. Причем, чушь несли неимоверную, но весьма логичную.
Валет Кубков: К счастью телепатией не обладает принципиально, но уложить голову на колени не самый дурной вариант. Тем паче если слегка ломит лоб Кладет голову , смотрит снизу вверх: - Возможно когда то и я разговаривал с Вами. Надеюсь, что моя чушь была хотя бы занятной. -Если я усну тут у вас, спихивайте меня на шкуру немилосердно, спать я способен даже под обстрелом.
Кэлпи: Устраивает на коленях удобнее, прижмуривается на тлеющие, постреливающие редкими искрами бревна. - Ничего. Я могу уснуть с тем же успехом. Заодно и проверим, кто несет чушь и какая она выходит.
Валет Кубков: Прижмурившись, наблюдает из под век за огоньками в камине. - Тут тепло... И не хочется уходить. Хотя я должен еще успеть.. *и не договорив мгновенно проваливается в сон*
Кэлпи: - Все успеется. Хороших снов,- улыбнулся, подтянул еще ворох шкур, накинул на спящего, сам укутался и так и уснул.
Архивариус: Незаметно пробежался по пещере, погонял бездельников, чтобы поддержали огонь в очаге, вытряс валяющиеся шкуры, разложил все в точности как было и исчез с легким хлопком.
Рафаэль: Вошел, зевнул широко. Шумно отряхнул снег с промокшей шкуры и устроился перед огнем, не обращая внимание на гремлинов.
Кредис: Прошел аккуратно, чтобы не потревожить волка, уселся у огня, поставил котелок - увы, совсем не периода каменного века. Кипятит там воду. Ежится.
Рафаэль: Поднял морду с лап, разглядывает внимательно. Приподнял вежливо ухо, здороваясь.
Кредис: Ответил кивком, показал на котелок - мол, чаю выпить зашел, зябко.
Рафаэль: Заботливо подволок шкуру посуше и попушистее. Положил у ног, качнул лобастой башкой, мол, укутывайся.
Кредис: - Спасибо, - кивнул вежливо, с благодарностью. Полез за сигаретами. - Даже не знаю, что предложить в качестве ответной любезности. До роли охотника, вернувшегося со свежениной, мне далеко. Тянет ветку в очаг, подождал, пока загорится, прикуривает.
Рафаэль: Мотнул головой, улыбнулся во всю пасть, мол, не стоит благодарности. Да и роли охотника тоже не стоит. Просто хорошая ночь. Была холодная, теперь теплее.
Кредис: Укутался плотнее, снял котелок, кидает туда чай и еще различную траву. Парок над водой приобрел пряный запах, который быстро разнесся по пещере. Смесь запаха трав и табака. Сбил уголь с ветки, помешал ею отвар, ждет, пока трава опустится на дно.
Рафаэль: Устроился рядом, вытянулся во всю немалую длину, смотрит в огонь почти завороженно. Так, наверное, в него смотрели тогда, когда он только появился. Ноздри затрепетали, втягивая запах. Непривычный. Но забавный. Щекотный в переносице.
Кредис: Курит, задумчиво глядя на то, как медленно опускаются листья на дно котелка. Вдыхает пар. Иногда, для разнообразия, пар может быть просто паром, а узоры, что он выписывает, просто бессмысленными переплетениями. Запустил пятерню в темно-каштановые волосы, прочесал прямые пряди ото лба к затылку и стукнул раз веткой по голенищу сапога, подзывая гремлина. - Раздобудь мне кружку. Одобрил выбор - большая, глиняная - и зачерпнул себе чая. Пьет мелкими глотками.
Рафаэль: Покосился на пробегающего гремлина, клацнул зубами в шутку. Не поймал конечно. Быстрые заразы. Зевнул независимо, наблюдает краем глаза за шустрым типом. Повернулся, приподнял оба уха торчком, показывая, что слушает. Может, расскажут чего.
Кредис: Посмотрел задумчиво на уши. Потом в кружку. Явно в замешательстве - не будет же волк пить чай. Выкинул окурок в огонь. - Вот стены. Пол. Шкуры. Потолок. Зажмурься, открой глаза - и вот уже незримые тени притаились в углах - смотрят, прячутся, могут напасть в любой момент. Или картинка сойдет со стены, орошая свой путь красным. Или на потолке - непонятно откуда - появятся глаза и заплачут сукровицей. Опять зажмурься, открой вновь глаза - вокруг пещера. Тени как тени, пол как пол, стены как стены. Потолок не собирается моргать. Чаем пахнет. Накурено уже. Такая вот магия, - хмыкнул, посмотрел на волка. - Жаль, я не зверь и не смогу им быть - пока во всяком случае. Потому и не смогу узнать, работает ли она у волков. Закурил еще одну сигарету, пьет чай.
Рафаэль: Выслушал внимательно. Посмотрел на человека. Потом на огонь. Потом на черно-коричневого быка на стене. Потом снова на огонь. Зажмурился. Уши пряданули. Прижались. Темно-золотистые глаза распахнулись, обводя стену и то, что перед ней. Зажмурились снова. Звериной сути сложно заставить себя сомкнуть веки, если не собираешься спать. Открыл глаза и тряхнул головой, будто отгоняя морок. Перевело взгляд на человека и покачал башкой сокрушенно, мол, нет. Никаких глаз и никто со стены не слазит. Аж вздохнул. Разочарованно.
Кредис: - Так проще, - кивнул, дымит в потолок. - Можно четко выделить, что же происходит на самом деле.
Рафаэль: Заинтересованно глянул, спрашивая, а что же по мнению собеседника, происходит на самом деле?
Кредис: - По моему мнению, на данный момент мы сидим в пещере и я пью чай. Курю. Потолок не моргает опять же. Смешок.
Рафаэль: Кивнул зевая широко. Моргнул вместо потолка. Согласился. Выманивает из огня мелкую саламандру с четырьмя полосками по хвосту.
Кредис: Зевнул, соглашаясь с тем, что зевается. - Ночи доброй, - поднялся и ушел, оставив котелок, кружку и сигареты.
Рафаэль: Кивнул вслед и уснул, растянувшись в тепле.
Кредис: Зашел перехватить кофе на ночь, сварил в турке на углях, перелил в кружку, приурил сигарету и ушел, отхлебывая на ходу.
Джей: Мягко ступая, прошел к камину и устроился там, укладывая морду на вытянутых лапах.
Сладкая N: - Пара-па-па-пам... - прыгает на одной ножке, еще и балансируя с помощью тросточки.
Кэлпи: Вернулся домой. Ходит по комнате, взмахами пальцев расставляя в углах пещеры диван и столики, касается стен и улыбается.
Кот Мебиуса: Вспрыгнул на диван, завернулся в хвост и устроился дремать.
Каланте: Зашел, сел на диван рядом с котом. Кот мурчит во сне, кавайный такой. Хм... интересно если я его почешу, он со сна меня не укусит?
Кот Мебиуса: Приподнял уши и открыл один глаз, разглядывая источник движения.
Вилли Ли: Зашел, сел к огню прямо на пол, и тут же воткнулся взглядом в мониторчик наладонника, делая вид, что занят Очень Важным Делом, на самом деле рассматривая комиксы Мило Манара (tits,bolls, fuck, pussy и немного текста), перидически отхлебывает из мятой банки дешевый энергетик.
Каланте: Заметив, что кот проснулся, осторожно погладил его по спинке, касаясь шелковистого меха кончиками пальцев - Ну что, катусик, песенку споешь?
Кот Мебиуса: Только и успел, что поднять голову на вошедшего, как спины коснулись чужие пальцы. Вздыбил шерсть на загривке от неожиданности и коротко оскалившись поднялся и взглянул в глаза. Негромко заворчал горлом, обозначая, что фамильярности неуместны.
Каланте: Одернул руку, и сложил их на груди в замок - Какой злой катусик, - резюмировал поучительным голосом, - вообще-то коты песенки мурлычут и ластятся.
Кот Мебиуса: Фыркнул насмешливо, обернул хвост вокруг лап, со статистикой незнаком. Зевнул во всю пасть, изучает окрестности.
Вилли Ли: Невесело хмыкнув над особо смачной картинкой, наощупь зашуршал здоровенным пакетом с чипсами, похрустел. У огня тепло. И не надо никуда спешить и думать о том что будет завтра.
Каланте: Фыркнул не менее насмешливо - Некультурное ты животное, не образованное, в кошачью школу чай не ходил. Вон, на людей огрызаешься. Так тоже не дело... Сполз по дивану маленько, прикрыл глаза, благо тихо и ни кто не мешает, только парень у камина шуршит чем-то... потихоньку засыпает.
Кот Мебиуса: Прижмурился, показывая мордой, что котов в отличие от людей, учит не школа. Потянулся и подошел заглянуть над чем там хмыкают. Вытянул шею, пытаясь разглядеть небольшой экранчик.
Вилли Ли: Оторвался, удивленно взглянул, кивнул, сказал негромко, как разговаривают люди с животными, когда думают, что те их не понимают и не ждут ответа : - О, привет, кот. На экранчике какое то многоногое и многоголовое голое черти что среди античных колонн. С интересом смотрит на кота. Судя по всему он совершенно не умеет обращаться с животными.
Кот Мебиуса: Демонстративно разглядывает картинки, чуть прижимая уши. На приветствие поднял голову, взглянул в глаза. Кивнул, прижмурясь, зевнул, показывая розовый язык, и остался сидеть рядом в ожидающей позе.
Вилли Ли: Перелистнул пару, но для себя - он читал в журнале, что кошки и собаки не различают фотографий и картин (все ему объяснили умные Британские Ученые) Похлопал себя по нагрудным карманам джинсовой куртки - ничего интересного, полупустая пачка сигарет, паспорт, еще какая-то ерунда. Предложил коту понюхать чипс, смутно вспомнил, что кажется они едят сухой корм.
Кот Мебиуса: Вежливо понюхал предложенный чипс, но от предложения отказался. Разглядывает картинки, благо, на современных лептопах частота обновления картинки чаще и кошачий глаз отлично картинку воспринимает, в отличие от телевизора.
Кредис: Зашел ненадолго - опять за кофе. Помахал туркой задумчиво. Полез за сигаретами. Кивнул коту.
Кот Мебиуса: Отвлекся от замершей картинки, кивнул важно пришедшему, зевнул с серьезным выражением морды, одобряя кофе.
Кредис: - Ты будешь кофе? - спросил удивленно. - Тогда я полную турку налью... Зажал сигарету в зубах, пыхает дымом, налил воды, варит кофе на углях. - Вообще неплохо бы сделать что-то поудобнее углей, - поворчал сквозь сигарету. Правда, сам ничего не сделал - отсутствует хозяйственная жилка.
Вилли Ли: Повернул так чтобы и коту было видно - наверное особо мохнатые части тел он принимает за мышей ( он, как и многие, был уверен что коты только и думают что о мышах), отхлебнул дринка, глумясь над собой произнес вполголоса: - Ну вот, я всегда знал, что закончу, как старая дева. Буду смотреть итальянский "прон" у чужого камина на пару с кошкой. Видимо познания о старых девах у этого человека, столь же "глубокие", как и о котах. Приветственно кивнул вошедшему.
Кредис: - Кофе? - ответил на кивок, сидит на корточках рядом с очагом, караулит.
Кот Мебиуса: Помотал головой в ответ на слова о кофе, демонстративно тронул лапой сидящего перед огнем, мол вот кому кофе не помешает. Поймал какого-то пробегавшего мимо гремлина и посмотрел на него внимательно. Потом отпустил. Дождался от него блюдца. Тронул блюдце лапой. И устроился так, чтоб разглядывать картинки на маленьком экранчике.
Кредис: Посмотрел на блюдце. Явно напряженно мыслит. Опять зажал в зубах сигарету, Почесал в затылке, другой рукой удерживая на углях турку, - Валерьянки? - гадает, смотрит на кота.
Кот Мебиуса: Довольно прижал одно ухо, стимулирует мыслительный процесс дальше)
Кредис: Извлек из кармана - чудесные у господина режиссера карманы - пузырек, накапал в блюдце. Пододвинул. - Я не помню, с чем ты пил валерьянку. То ли с текилой, то ли с пивом... - всерьез не помнит. Подхватил турку с начинающим закипать кофе, разлил в две чашки - на всякий случай.
Кот Мебиуса: Печально опустил усы, попробовал валерьянку в чистом виде, понял, что не то... Выкатил из под дивана лимон.
Вилли Ли: Оторопело наблюдает за котом, слушает беседу. Спросить не решается. Смутно вспоминает, что читал где-то про пони, который пил "бейлис" Решил подождать развития событий.
Кредис: Подхватил одну чашку с кофе, протянул человеку вторую. - Прошу. Посмотрел на лимон, ассоциативно догадался. Отхлебнул кофе, поставил свою чашку, нарезал лимон, выудил из все того же чудесного кармана - видимо там образовался доступ в бар, когда буфет превратили в пещеру - бутылку текилы, налил в блюдечко. Положил рядом лимон. Насыпал соли. - Я ничего не забыл? - озадаченно.
Кот Мебиуса: Тихо, ну удовлетворенно муркнул, пару раз коснулся языком соли и быстро замелькал им, опустошая блюдце с "коктейлем". Потянулся, выгибая спину, и всем своим видом выражает довольство.
Кредис: Улыбнулся тому, что задача выполнена, пьет кофе довольно.
Вилли Ли: - Благодарю Вас, очень кстати... Отличный кофе. - пригубив, смотрит на кота совершенно очумело. Понижает голос - А ему не вредно?
Кот Мебиуса: Пожмурился, пошел в дальний конец пещеры и растворился в тенях.
Кредис: - Не знаю, - совершенно искренне пожимает плечами. - Я руководствуюсь тем, что ему виднее. Пока последствий не было.
Граф Чешир: - Доброй ночи. Возник как-то незаметно, с дымящейся сигаретой в руке, облокотился на подлокотник дивана.
Вилли Ли: Понимаю. - спокойно кивает - И верно, ему видней. Пьет кофе и пристально смотрит в огонь, не моргая. Услышав голос вошедшего, отвечает: - Добрый вечер.
Кредис: - Ночи, граф, - поприветствовал.
Каланте: Кел проснулся на диване, скорее всего услышав запах кофе, который всегда означал утро. Поискав вокруг себя глазами кота-невежу, принял меланхолический вид, все же поцапаться с котом было забавно. Однако не удивительно, что его распугали, вон сколько народу набежало - доброй ночи, судари. Мужчина поглядел на чашки с кофе... говорящим таким взглядом, и уселся на диване попрямее.
Граф Чешир: Придвинул себе пепельницу, поманил из темного угла столик с чайными чашками. Десяток гремлинов торжественно водрузил столик перед диваном. - Согласен и на вечер, - улыбнулся. - Приветствую, господин режиссер, - приподнял чашку, коснулся губами. - И Вам доброй, - отозвался
Кредис: Допил свой кофе - а в турке было ровно на две чашки, - поднялся, отдал пустую чашку гремлину. - Приятной ночи, господа. Мне пора. Вышел через дверь.
Граф Чешир: - Добрых снов, - улыбнулся вслед
Джей: Приподнял морду, проснувшись, и почухал лапой за ухом.
Кредис: Зашел за чаем, огляделся. Задумчиво потер короткую бородку, постучал по стенке пещеры, выразительно на эту же стенку посмотрел. Мол, и долго ждать? Стены пошли рябью, чтобы через минуту явиться не слишком помпезной гостиной, сохраняющей ошметки викторианского стиля - массивная каминная полка. гнутые ножки кресел, подушки на небольшом диванчике, и подавляющий роскошеством бар. Роскошество заключается в полированной стойке темного дерева и богатом выборе. В том числе и чая. Заставил гремлина заварить чай, подхватил заварник и чашку, ушел в кресло к камину пить.
Джей: Лениво поднялся, подошел к человеку, поднимаясь на задних лапах, а передние укладывая на колени человеку. Набравшись наглости, лакает из его кружки.
Кредис: Отвел кружку не слишком резко - а то еще брюки чаем зальет. Смотрит грустно на волка. - А попросить чаю? Не интересно? Поднял заварник, смотрит вопросительно: - Чашка или блюдце? Из блюдца удобнее, но в чашке не так быстро стынет.
Джей: Не кошка, чтобы лакать из блюдца, поэтому хмуро кивнул, печально проводив взглядом кружку. Облизался и потянулся вновь к ней.
Кредис: - Значит, чашка, - тоном "каждый сам создает себе препятствия". Налил в чашку чаю, поставил перед волком. - Я индивидуалист, - объяснил, убрал кружку из зоны досягаемости. Прикурил сигарету, дымит.
Каланте: Проснулся на диване, где оказывается заснул еще вчера свернувшись калачиком. Мутно огляделся по сторонам, приподнимаясь - А который час? Поинтересовался ни к кому конкретно не обращаясь, может быть и у самого себя.
Кредис: - Где-то между закатом и вечером, - подсказал.
Каланте: Внезапно заулыбался - Аааа... между прошлым и будущим... хорошее время суток!
Кредис: - Именно, - кивнул. - Так что более конкретную точку времяположения можете выбирать сами, думаю.
Сладкая N: Ходит по залу и заглядывает за каждую занавеску и под каждое кресло в поисках спрятавшихся постояльцев. Никого не нашла, состроила озадаченную гримаску и, теребя кружево длинной ночной сорочки, ушла гулять по крышам Стокгольма и старого Лондона.
Кредис: Пришел, открыл настежь высокое окно, впустил свежий воздух, смотрит, как кто-то вдалеке гуляет по кажущимся отсюда призрачными крышам.
Сладкая N: Привстала на цыпочки, заглядывает в окно. Вихрастая макушка, курносый нос и россыпь бледных веснушек.
Кредис: Протянул руку: - Добро пожаловать обратно. Как прогулка?
Сладкая N: Самостоятельно забралась на подоконник, сверкая кружевными панталончиками с оборванной оборкой. Свесила ноги в комнату. - Карлсон улетел. Ничего не обещал.
Кредис: Оперся о раму. Улыбнулся. - Это хорошо, что ничего не обещал. Не будет повода нарушить обещания. Отошел к камину, чтобы не дымить на ребенка, прикуривает там.
Сладкая N: - Обычно он обещает вернуться, - наставительно, как прописные истинны. - И возвращается. А тут не обещал ничего. Это странно. Подтянула собравшийся в гармошку на лодыжке белый чулок.
Кредис: - Тогда будем следить за развитием событий. Ведь пока что-то не произойдет, никогда не узнаешь точно. Дымит в сторону камина.
Сладкая N: - Пока что-то не произойдёт, нельзя сказать, что это произошло. И даже нельзя сказать, что может произойти. Но всегда происходит что-нибудь. Вовсе не то, чего мы ждем, даже если это что-нибудь очень на него похоже.
Джей: Тряхнул мордой и вновь почухал за ухом, кляня лесные прогулки и насекомых в них. Сунул морду в подставленную чашку. Лакает.
Кредис: - В таком случае нам остается только ждать и наблюдать. В итоге можно собрать неплохую коллекцию произошедшего. Помолчал, посмотрел задумчиво на волка. - Например, кто-то наконец-то пьет чай из собственной чашки...
Джей: Нервно помотал хвостом, фыркнув в кружку на замечание режиссера.
Каланте: Легкомысленно играет в крикет
Кэлпи: Выбрал себе кресло, тяжелое, уже в летах, с изрядно пошарпаной обивкой. Сел, придвинув к себе пепельницу и курит, глядя в никуда.
Кот Мебиуса: *вспрыгнул на каминную полку и умывается*
полная версия страницы