Форум » Сцена » Седьмая печать » Ответить
Седьмая печать
Архонт: Седьмая печать (Мистическая драма в одном акте) В ролях: Принц Ланселот Шатен лет двадцати. Гармоничное телосложение, правильные черты лица, карие глаза. Движения порывистые, резкие - за исключением тех случаев, когда не следит за собой, подчиняясь этикету. Привычка убирать со лба мешающие волосы всей пятерней - ото лба к затылку. Тод Трауман Высокий светловолосый человек на первый взгляд лет так 30-35. Телосложение не отличается ни сухощавостью, ни излишней массивностью. Единственное, что притягивает чужой взгляд - это ярко-синий цвет глаз. Двигаться старается плавно, если не старается - и вовсе может задремать. Черты лица острые, резкие. Мимика выразительная, но построенная на полутонах. Огромный дом. Множество коридоров, комнат. Выход в заброшенный, запущенный сад. Все обозначено скорее условно, чем реалистично.
Ответов - 5
Ланселот: Первое, что он ощутил - это сырость под руками. То ли мокрая трава, то ли сырая, пропитанная влагой земля. Он вскочил на ноги, зашарил в поисках платка, нашел, вытер руки, отбросил перепачканный платок прочь. Отчего-то выпачканными были лишь руки - вся остальная одежда была в полном порядке. Мгла, мгла, туманная серость и ничего кроме нее. Как будто какой-то скупердяй разлил молоко, как следует разбавив его водой до мути. Куда идти? Не видно ничего на расстоянии двух шагов. Что вокруг? Ни единого звука. Тишина, будто туман заодно сожрал и все звуки. И лишь приготовившись уже бежать - все равно куда, все равно в каком направлении, лишь бы двигаться, лишь бы что-то предпринять, лишь бы не стоять на месте, постепенно растворяясь в окружающей сырости, он увидел прямо перед собой высокое крыльцо с мраморными ступенями. Наверху была массивная дверь с тяжелым кольцом. Взлететь наверх и дернуть за кольцо оказалось делом нескольких секунд. Пустой холл. Гулко отдаются шаги. Миг. Целый миг он был счастлив. Миг, когда увидел четкие очертания стен вокруг. Твердость сухих плит пола под ногами. Запах сухого, чуть пыльного воздуха нежилого помещения. Нежилого. А потом дверь захлопнулась. Он дернулся было открыть - но замок словно заклинило. А может и не было замка? Изнутри дверь была сплошная - цельная доска мореного дуба. И он бросился из холла прочь, как бежал до этого в белесой мгле. Коридоры стелились под ноги, изгибались, с издевкой предлагая все новые и новые двери. Запертые. Все до единой. И единственным, что удавалось найти, была пыль. Казалось порой, что пылью полны легкие, что скоро она погребет под собой, забьет нос, горло, покроет руки и ноги. И останется только лечь посреди коридора, потому что другого выхода нет. Другого? Он с размаху налетел на очередную дверь, и она со скрипом подалась. Это был почти победный крик. Почти ликование на лице. Почти победный жест, в котором он вскинул руку. Почти. Потому что вылетел принц Ланселот в тот же самый холл. А еще потому что в углу, в тени, он заметил человека. Заметил только сейчас. - Приветствую вас, - все же в горло и правда забилась пыль.
Тод Трауман: Снова край. Тонкая хрупкая грань между. Между чем и чем? невозможно сказать точно. Даже сам Тод не имел на это ответа. Вернее, их у него было множество, для всех тех, к кому он приходил, взять их за руку, чтоб не так больно, пусто и одиноко было шагать через грань. Парень бежал. Бежал отчаянно, вкладывая всего себя в безумный бег по коридорам собственного сознания. Но, видимо то, что с ним произошло, закрыло от него потайные уголки памяти и поэтому он бился, точно пленная птица грудью о запертые двери. Бился и бежал дальше. Обреченность плясала над ним, заливая его с головой, но он все равно бежал, и Тод почувствовал странную симпатию к этому порывистому и горячему человеку, который не хотел, просто не мог остановиться. Но тут принца выбросило снова к границе собственного "Я", и он вылетел в то, что приняло при его появлении вид холла, с высокими потолками, мраморными плитами пола и разбросанными в хаотическом беспорядке диванчиками, на одном из которых, Тод и оказался, когда парнишка увидел его. - И я вас приветствую, принц, - короткий кивок головой. - Что вас привело сюда и куда вы хотите отправиться дальше? Вопросы, заданные без задней мысли.
Ланселот: Шаги гулко отдавались в пустоте холла. Теперь Ланселот шагал медленно, словно проверяя каждую плиту под ногой - не провалится ли, надежен ли. Ему кажется, или в темных углах скапливаются седые пряди тумана? Нет, показалось. По углам - только небольшие диванчики, какие-то игрушечно-маленькие для такой огромной залы. Человек сидел на одном из таких диванчиков. Живой человек в пустоте холла. Кивнул вот приветственно, задал вопрос. И Ланселот едва ли не ответил что-то не задумываясь, но осекся. Отвечать на вопросы сходу - он привык к этому. Прежде вопросы были предельно понятными, как и ответы на них - предельно очевидными. Отказ - значит предательство. Проявление воли - деспотизм. Жалость равноценна слабости. Все просто. А любви не существует. Он это понял на практике, пробуя жизнь на зуб. Ланселот тряхнул головой, отгоняя последние мысли - от них становилось неуютно. Не больно - холодно. И сыро. Как было недавно в той самой туманной мгле. И мысли, подобно послушным лакеям, ретировались. Но этот вопрос оказался не так прост - не было на него, как это ни странно, очевидного ответа. - Не знаю, - он ответил первое, что приходило в голову. Первое, что шло на язык, но что не было целиком и полностью правдой. Знание шевелилось где-то, словно позабытая строчка из исторического трактата, и Ланселот внезапно почувствовал себя как некогда на уроке, когда позабыл что-то очень простое, предельно очевидное. Но даже здесь, в этом непонятном, скорее чуждом, чем чужом, месте был кто-то. Он говорил. Он задавал вопросы. Мог на вопросы ответить. - Домой, - точно так же недолго думая, как об очевидном, само собой разумеющемся, ответил принц на второй вопрос. И, как и в прошлый раз, где-то в глубине полоснуло противоречие, которому он упрямо не придал значения. - И не спрашивайте, где находится мой дом - я этого не знаю. Здесь кругом туман, а ни одна дверь в доме не открывается, как я ни старался. Хотя, может, я перепробовал не все двери. Он подошел ближе и остановился неподалеку от человека. - А вы? Как оказались здесь? И откуда знаете, кто я? При всем желании Ланселот никогда не думал, что особ королевской семьи можно узнать всегда, везде и при любых обстоятельствах. А это место казалось уж слишком чуждым.
Тод Трауман: - Как я здесь оказался? - Тод, казалось, задумался, на миг откинувшись на спинку диванчика. - Я здесь, собственно, и не оказывался. Я всегда был здесь. Просто раньше вы меня не заметили. Улыбка чуть тронула губы. Сказанное было чистой правдой. Если брать понятиями общими, конечно. Потому что каждый человек рождается с с какой-то частичкой смерти внутри. И носит ее с собой всю жизнь, сколько бы ни было отведено той жизни. Тод чуть отодвинулся и приветственно и приглашающе похлопал по диванчику рядом с собой, приглашая присесть. Диванчик был не сильно большим, но вполне достаточным, чтоб разместить двоих, не понуждая их сидеть друг на друге. - Я видел вас раньше. Да, видел. Те несколько раз когда безрассудный мальчишка опасно балансировал на грани, заставляли Тода увидеть его. Вот только не шагнув за эту грань, принц не мог увидеть его сам. Как вот сейчас. - Отдохните, соберитесь с силами. И решите, что будете делать дальше.
Ланселот: Кивнул, поблагодарил почти машинально, и, вместо того чтобы сесть, принялся медленно расхаживать по холлу - от дивана к двери и обратно. Уподобившись маятнику. Мысли толпились в голове. Путаясь, сбивая друг друга с ног и не давая проходу. И не было никакого способа привести их в порядок. Не заметил. Не мудрено - сразу рванулся, как оголтелый. Как, должно быть, все это нелепо выглядело… Следовательно, тут все-таки живут. Как минимум, вот этот господин. И он некогда видел принца, что не так уж невероятно. То, что принц загадочного господина не помнил совершенно, не говорило ровным счетом ничего - всех не упомнишь, и в этом, увы, нет ничего оскорбительного для всех. - У вас не слишком уютное жилище, - улыбнулся примирительно, мол, в самом деле не хотел обидеть, и только тогда уселся на другой конец дивана, упер локти в колени, сцепил пальцы в замок и опустил голову. И забормотал, то ли обращаясь к сидящему рядом, то ли к самому себе: - Со мной что-то произошло. Я помню… себя. Но воспоминания отрывочны, они не складываются во что-то цельное. И самое главное, я не помню, как оказался здесь. Ланселот поднял голову, озирнулся, чтобы удостоверится: и правда, здесь. А потом продолжил: - Дальше мне, видимо, стоит уйти. Я уже сказал, что ни одна дверь тут не открывается, но вы-то можете их открыть, - ни тени сомнения в этом не было. Раз этот господин всегда был здесь, значит, он хозяин дома. А значит, может открыть эти дьяволовы двери. - Мне очень жаль, что я оказался невежливым гостем. Ланселоту на самом деле было жаль. Все получалось так нелепо.
полная версия страницы